"После ранения я не сумел попасть в свою родную часть. Вот вы скажите, а не все ли равно в какой части воевать? Нет, не всё равно. А тем более, когда ты вместе с ребятами хлебнул горечь потерь и неудач, когда вместе с ними стал хитрее и смекалистее врага. В 42-м я попал на Воронежский фронт. Кругом бескрайние, выжженные войной степи. Помню, все замерло вокруг – как перед грозой! Но эта тишина и безмолвие - только на первый взгляд. Степь жила! Жила тысячами бойцов, окопавшихся в сухой земле. Были обычные боевые будни, в сводках о таких сообщают: "Идут бои местного значения". Мне пришлось командовать двумя противотанковыми 45 мм орудиями. Ожидали танковую атаку немцев. Командованием была поставлена задача - любой ценой не пропустить на этом участке ни одного танка противника. Почти всю ночь не смыкали глаз, да и какой сон перед боем. В 4 утра небо раскололось от грохота немецких орудий. Взрывы снарядов, грохот, огонь, дым, и вот во всей этой какофонии чуткое ухо уловило гул множества танковых моторов. Артобстрел прекратился, но дым и пыль ещё не осели. И тут из-за этой завесы прямо на нас выныривает танк "Иосиф Сталин". Мы растерялись и пропустили драгоценные секунды. Танк с ходу подмял под себя расчет бойцов с противотанковыми ружьями. Только тогда я сообразил, что в нём немцы и поспешил открыть огонь из ближайшей пушки. Удачно влепил в каток, а второй снаряд в гусеницу. Танк завертелся на месте. Два бойца с бутылками горючей смеси завершили дело. В том бою мы подбили еще несколько танков и остановили противника, который понёс большие потери", - рассказывал Леонид Григорьевич.

"В годы войны станция "Лихая" действительно была лихой. Как только на эту узловую станцию прибывал эшелон, прилетал немецкий бомбардировщик, и через полчаса вагоны уже горели, а рельсы и шпалы были вывернуты. Мы прибыли на "Лихую" днём. Нас быстро вытолкнули из вагона и бегом отправили в передвижную баню. Вдруг влетает солдат и орёт, что летят бомбардировщики. Мы в чём мать родила повыскакивали на изрытую снарядами землю. Отсидевшись в окопах, видим - бани назад едут. Мы побежали их догонять. Но поезд и не думал останавливаться. Мы начали цепляться, кто за что: поручни, ступеньки, а кто и за голое тело. Со стороны была весёленькая картинка: зелёненькие баньки облеплены голыми дяденьками-вояками. Кто не успел уцепиться, резво галопировал рядом. Наконец, банька остановилась, и в открывшиеся двери начали выбрасывать наши доспехи. Я подхватил галифе, правда, такого размера, что мог свободно поместиться в одном голенище. Нашёл веревочку, подпоясался и пошёл искать свой эшелон. Сослуживцы, когда увидели меня: после бани грязного и в широченных галифе, начали весело подначивать, даже несколько наших лошадок начали фыркать и ржать", - вспоминал Леонид Григорьевич.

"Наша память обладает удивительными свойствами: в какой-то момент её чуткий луч высвечивает необходимое. Так вот и на сей раз. Несколько часов тому назад наша часть освободила большой населенный пункт. Пехота впереди, а мы, артиллеристы, усталым шагом за пехотой. Вышли нас встречать уцелевшие сельчане. И вдруг с диким криком подбегает растрепанная, испуганная пожилая женщина: "Миленькие наши солдатики, скорее бегите на лесопилку своих спасать!" Мы туда. Слышим взрыв мины, треск автомата, и всё это на фоне звуков работающей пилорамы. Осторожно выглядываем из-за брёвен и видим привязанных немцев-смертников с автоматами в руках. Вдруг из сарая раздается дикий, истошный, визгливый предсмертный мальчишеский крик. Забросали гранатами фашистов-смертников и бегом в сарай. Первый боец сразу подорвался на мине. Пилорама была заминирована. Кто-то сумел остановить двигатель. И тут крик оборвался. В этой зловещей тишине и полумраке сарая мы увидели то, что и в страшных снах не приснится. На бревне лежали три красноармейца, привязанные колючей проволокой. Двое из них были распилены на несколько частей. Третий, ещё мальчишка совсем, был без сознания, пилой ему отрезало ноги. Пока освобождали его от проволоки, кто-то из сельчан нашел санитарную войсковую повозку, к счастью, с врачом. Влили в рот пареньку спирт, и здесь же на траве врач его прооперировал. Сельчане рыдали, глядя на то, что сделали эти звери. Да, и мы были глубоко потрясены увиденным. Позже узнали, что это дело рук служащих в дивизии "Мёртвая голова". В плен мы не брали никого - уничтожали на месте или отдавали в руки селян", - поделился Леонид Григорьевич.